[ezup]

Потеря ракетного крейсера «Москва» вкупе с информацией о поставках Британией противокорабельных ракет на Украину всколыхнула вопросы о том, насколько Черноморский флот готов противостоять ракетной угрозе. В связи с этим – короткий ликбез без оценок того, как МО подготовило флот к военным действиям.

Характер угрозы

Минобороны не сообщило о том, что явилось причиной рокового пожара с детонацией боекомплекта на крейсере, и юридически однозначно утверждать, что Украина на самом деле уничтожила корабль ракетами, мы не можем. Но можем прикинуть, насколько этот и другие корабли способны были бы отбить подобную атаку.

Сначала немного о том, с чем пришлось бы столкнуться нашим кораблям. Бытует мнение о том, что дозвуковые противокорабельные крылатые ракеты (ПКР), которыми вооружены все наши противники в мире, кроме Японии (японская авиация получает на вооружение ПКР ASM-3 со скоростью в три «звука»), это какая-то ерунда, ничего не стоящая мишень, с которыми противовоздушная оборона (ПВО) наших кораблей легко разберётся.

Инфографика украинской ПКР «Нептун»

На самом деле это не так. Практически все стоявшие и стоящие на вооружении ПКР «западного типа» (малогабаритные дозвуковые) идут к цели на сверхмалых высотах, вплоть до 1,5-2 метров над гребнями волн.

Во-первых, это существенно снижает время, которое есть у экипажа атакуемого корабля на реагирование. Например, летящая на высоте 5 метров американская ПКР «Гарпун» может быть обнаружена радиолокационной станцией (РЛС) корабля, расположенной на высоте 25 метров над водой на расстоянии 30 километров. Но это в теории, потому что такова будет дальность прямой радиовидимости от места антенны до ракеты-цели, эта дальность обусловлена кривизной Земли и превышена быть не может.

На практике же на дальность обнаружения цели влияют ещё и тактико-технические характеристики корабельного радиолокационного комплекса (РЛК), в состав которого входит РЛС. Чем менее он совершенен, тем меньше на фоне морских волн будет дальность обнаружения ракеты.

Также на дальность обнаружения ракеты влияет её эффективная площадь рассеяния — параметр, характеризующий заметность ракеты для РЛС. Чем меньше ЭПР, тем меньше дальность обнаружения при прочих равных условиях. У того же «Гарпуна», как и у всех похожих на него ракет (в том числе российских Х-35/3М24, украинского «Нептуна» и т. д.), ЭПР очень маленькая в силу малых размеров ракеты.

Можно смело считать, что устаревший, не проходивший модернизации корабль, типа той же «Москвы», сможет обнаружить и классифицировать подобную ракету на расстоянии примерно 15 километров от борта (её РЛС оптимизированы для дальнего обнаружения воздушных целей, для чего применён дециметровый диапазон волн – неоптимальный для работы в «приводном слое»). Для «Маршала Устинова», получившего при модернизации новые РЛС, это расстояние много больше.

За сколько ракета пролетит это расстояние? Большинство западных ПКР проходит километр примерно за 3 секунды, то есть около 45 секунд. При этом корабельный зенитно-ракетный комплекс (ЗРК), применяемый для ПВО, имеет и минимальную дальность поражения цели (на меньшей дистанции, «на самооборону», работает уже артиллерия). То есть в зоне поражения ЗРК комплекса ПКР будет находиться менее 30 секунд. А ещё нужно принять само решение на применение оружия, обеспечить целераспределение. У ЗРК также есть время реакции и приёма целеуказания для стрельбы. Из оставшегося времени нужно вычесть ещё и время полёта зенитной управляемой ракеты (ЗУР), то есть реально оно ещё меньше.

И вот за эти десятки секунд нужно личному составу Боевой части 2 (ракетно-артиллерийская) определить, что это за цель, получить от командира корабля или заменяющего его офицера приказ принять целеуказание зенитно-ракетному комплексу, доложить о готовности к стрельбе, получить приказ на уничтожение цели, пустить ракету.

Смотрим, как это выглядит на практике. На доклады даже по видео ушло 26 секунд, то есть при некоторых условиях, почти половина времени полёта ракеты с момента обнаружения до поражения корабля. На видео реальное поражение БЛА «Байрактар», то есть это именно в реальном бою столько времени тратится на диалоги.

Но и это не всё.

Ракету надо подсвечивать, на старых кораблях, таких как «Москва», эту задачу выполняет РЛС подсветки цели, которая указывает зенитной ракете, что ей нужно поразить. Сколько целей может «подсвечивать» такая РЛС? Например, на «Москве» – 6, по 2 ЗУР на каждую.

А если противник пустит большее число ракет? Тогда какая-то их часть с высокой степенью вероятности проходит дальнюю зону ПВО и должна быть уничтожена или ЗРК малой дальности, если таковая есть, или артиллерией.

Вне зависимости от типа корабля, у остальных зенитных средств обычно есть 20-30 секунд от момента прорыва ракеты через ПВО дальней зоны (или входа внутрь зоны поражения зенитных средств ближней зоны ПВО) до её попадания в борт. И это не значит, что столько же есть на поражение цели — ПКР надо сбить так, чтобы она упала в воду, а не долетела до цели, роняя по пути обломки, а значит – на большом удалении от корабля. То есть речь идёт о считанных секундах.

А если ракет больше, чем можно сбить? Корабль будет поражён, и без разницы, что эти ракеты дозвуковые и медленные. И какие системы ПВО есть на борту корабля, тоже не важно. Метод «пустить по цели больше ракет, чем она технически успеет сбить» называется «насыщение ПВО» и для тех же американцев является одним из базовых вариантов атаки надводных кораблей.

Но, как видно из цифр выше, даже одна ракета — большая угроза. Её просто можно не успеть сбить, даже если она дозвуковая.

Понятное дело, что все эти выкладки очень примерные и не учитывают, например, помеховую обстановку, применение помех обороняющимся кораблём, тактико-технические характеристики ЗУР и многое другое, но принцип понятен — любые ракеты по-настоящему опасны, хвастливые выкрики о том, что, дескать, дозвуковые ПКР это ерунда — просто преступление.

Каким должен быть корабль, чтобы иметь высокие шансы на отражение ударов маловысотными ПКР?

Требования к кораблю

Чтобы быть уверенными, что корабль может сбивать малогабаритные маловысотные ПКР, нужно выполнить следующие условия.

Во-первых, РЛК корабля должен позволять и обнаруживать подлетающие ракеты, и наводить их вне зависимости от курсовых углов, с которых они подлетают.

Для понимания — у фрегатов проекта 11356 есть четыре РЛС подсветки цели МР-90 «Орех», позволяющие «подсвечивать» цель в 360 градусах вокруг корабля.

Фрегат проекта 11356 «Адмирал Григорович», видны 4 антенны «Ореха»

На индийских эсминцах типа «Дели» таких же РЛС пришлось поставить 6 единиц, на большом корабле для обеспечения кругового наведения ЗУР понадобилось именно столько.

А, например, у ракетного крейсера «Москва» РЛС подсветки целей одна на поворотном основании, наводить ЗУР ей можно только в ограниченном секторе, для наведения ракет на ПКР, идущие с другого курса, антенну РЛС надо поворачивать, а это опять время.

3Р41 «Волна» – радиолокационная станция сопровождения и подсветки цели корабельного зенитного ракетного комплекса С-300Ф «Форт». Фото: Википедия

Если же ракетная атака идёт одновременно с двух сторон, то её отражение практически невозможно. Кроме этого, зенитная ракета должна быть в состоянии захватить малозаметную малоразмерную цель своей головкой самонаведения, без срывов. При этом, разумеется, вся техника должна быть полностью исправна, что реально бывает, увы, не всегда.

Но не всё сводится к технике. Нужна ещё уверенность в том, что экипаж умеет ей пользоваться. Поэтому критически важно, чтобы даже полностью пригодные технически для отражения ударов современными ПКР корабли ещё и регулярно отрабатывали такие задачи на реальных стрельбах, по реальным целям. Опыт экипажа в поражении ракет-мишеней, соответствующим по своим лётно-техническим характеристикам реальным ракетам, критичен для морского боя. То есть полностью боеготовым можно считать только такой корабль, экипаж которого уже сбивал ракеты-мишени, похожие на настоящие ракеты.

Без выполнения всех этих условий, считать, что корабль готов к самообороне от ПКР, нельзя.

А теперь реалии

Сколько всего в составе Черноморского флота кораблей, которые технически соответствуют перечисленным выше критериям? Их три, это фрегаты проекта 11356. Из них сейчас в Чёрном море два – «Адмирал Эссен» и «Адмирал Макаров», а третий – «Адмирал Григорович» сейчас находится в Средиземном море в составе оперативного соединения ВМФ России.

Фрегат проекта 11356

То есть по своим ТТХ прямо сейчас на Чёрном море только два корабля технически могут отражать ракетные удары теми же «Нептунами» или «Гарпунами» без каких бы то ни было ограничений. А фактически, с точки зрения подготовки экипажа?

Увы, но в относительно недавнем прошлом по ракетам-мишеням, реально имитирующим современные западные ПКР, а именно по РМ-24 (переделанная в мишень ПКР 3М24 комплекса «Уран», она же в авиации — Х-35), летящей на малой высоте, стрелял только «Григорович» в прошлом году. Стрелял сразу и своим ЗРК «Штиль», и установленным на полётной палубе модульным ЗРК «Тор». Стрелял успешно, цель была уничтожена. Минус стрельб в том, что она была одиночная, отражение группового залпа не отрабатывалось, но хоть что-то было сделано… Вот только «Адмирала Григоровича» на Чёрном море нет, и в операции против Украины он не участвует.

В принципе то, что «Эссен» и «Макаров» не стреляли по адекватным ракетам-мишеням, может быть исправлено очень быстро – феодосийский полигон рядом. А вот их количество — два корабля — быстро исправить нельзя.

Есть ещё один корабль, в ряде случаев способный сбить практически любую идущую на него или на охраняемое судно ракету — малый ракетный корабль (МРК) «Циклон», проекта 22800 «Каракурт».

Этот корабль оснащён зенитным комплексом «Панцирь-М». Этот комплекс очень эффективен, но имеет ограничения по погоде — в сильный дождь или в любых условиях, когда в воздухе плотная водяная взвесь, стрельбовая РЛС «Панциря-М» не обеспечивает прицеливание. Зато в нормальную погоду обеспечивает очень хорошо.

МРК проекта 22800 «Циклон» из состава Черноморского флота. Фото: А. Бричевского

И ещё одна возможность — тот самый модульный ЗРК «Тор», с которого стреляли, когда он стоял на палубе «Григоровича». Этот ЗРК можно поставить на корабль, вообще не имеющий ракетного оружия, например, на патрульный корабль проекта 22160. Ракетным кораблём в подлинном значении этих слов он не станет, но какие-то возможности по ведению огня по ПКР получит. Тот же модуль можно поставить и в усиление фрегата. На «Москву», кстати, его тоже можно было поставить.

Последним, правда – экспериментальным, носителем «Панциря-М» является ракетный катер «Шуя». Его тоже необходимо при возможности привлечь к задачам ПВО.

В общем, это всё. Ни один из оставшихся кораблей ЧФ отбить атаку «Гарпунами» и «Нептунами» не может вообще или может случайно.

Есть и ещё одна проблема — нехватка средств освещения воздушной обстановки над Чёрным морем и побережьем. Гонять туда самолёты дальнего радиолокационного обнаружения постоянно невозможно, они нужны в других местах, а своих РЛС кораблям не хватит.

Есть и положительный момент — техническая возможность передачи на корабль данных о воздушной обстановке от автоматизированной системы управления боевыми действиями зенитно-ракетной бригады «Поляна-Д4», что даёт кораблям возможность драться вместе с наземными частями ПВО. Именно так несколько дней назад фрегат «Адмирал Эссен» сбил украинский БЛА «Байрактар».

Но этого тоже мало.

Тех же украинцев снабжает разведданными НАТО, а американские и европейские самолёты-разведчики и беспилотники буквально висят над приграничными с Украиной районами Польши, Румынии и над Чёрным морем.

В теории сейчас можно просто убрать корабли подальше, чтобы не дать их топить, но на практике России всё-таки нужен контроль за украинским побережьем и за коммуникациями, и нужно другое решение.

Оставить как есть тоже нельзя — украинцы просто перетопят все наши корабли рано или поздно.

Что же делать?

Решение проблемы

Очевидным является то, что к войне надо готовиться заранее, потом, когда она уже началась, исправлять недоработки намного труднее и стоит потерь.

Как нужно было бы поступить задолго до начала военных действий?

Нужно было обеспечить флот большим количеством малогабаритных лёгких мишеней, дешёвых, и таких, которые в силу малой прочности конструкции не могли бы причинить кораблю серьёзный вред при пропуске цели и попадании мишени в корабль.

В России разработан и принят на вооружение мишенный комплекс «Адъютант» с похожими изделиями в составе, правда, на флоте он не применяется.

Отдельная проблема – отработка отражения максимально реальных налетов противника. Например, в ВМС Великобритании после Фолклендской войны (и потерь кораблей в ней) были приняты так называемые «четверговые учения» (проводились в основном по четвергам) с массовыми облетами и имитацией ударов специальными группами самолетов с хорошо подготовленными пилотами, средствами радиоэлектронной борьбы, имитаторами ГСН ПКР и т.д.

У нас ничего подобного сделано не было, и сейчас не делается, в итоге придётся идти тяжёлым путём. Как уже говорилось, в арсенале ВМФ есть ракета-мишень РМ-24, представляющая собой переделанную в мишень малогабаритную ПКР. Эти ракеты прекрасно имитируют и американский «Гарпун», и украинский «Нептун», и любые подобные ракеты. Если корабль отработал стрельбу по ним, то значит – его экипаж и техника гарантированно готовы отражать настоящий удар подобными ракетами. Запуск мишени выполняется с помощью ракетного комплекса «Бал», который есть в составе Черноморского флота и также может быть доставлен в Сирию для тренировок экипажей кораблей соединения ВМФ в Средиземном море.

Проблема в том, что это опасная мишень — зенитный огонь может её повредить, но не уничтожить, при этом от близких взрывов курс ракет-мишеней часто меняется, и иногда они идут на корабль. При попадании в корабль РМ-24 даже без боевой части нанесёт ему очень большие повреждения, и даже разрушившись в воздухе, она опасна. Некоторые её детали, такие как вал турбореактивного двигателя, могут пролететь немалое расстояние после разрушения ракеты. Именно поэтому флот очень не любит стрелять по этим изделиям.

Но вот именно сейчас выбора не осталось. В военное время исправлять предвоенные недоработки поздно, надо действовать с тем, что есть. Поэтому необходимо немедленно организовать учебные стрельбы, в которых и корабли на Чёрном море (фрегаты и МРК «Циклон»), и корабли в Средиземном (все корабли с ЗРК) могли бы отработать поражение реалистичных мишеней. Сначала нужно страховать корабли модулем «Тора» на палубе, плюсом к штатному ЗРК. Потом стрелять только своими средствами, а залп РМ-24 непрерывно наращивать до тех значений, которые будут соответствовать тактике реального противника.

После того как корабли отработают уничтожение таких целей, как в одиночку, так и в группе, нужно пробовать усилить их патрульным кораблём с модулем ЗРК «Тор» на палубе.

В ангарах вместо поисково-спасательных вертолётов, которые там находятся вместо положенных противолодочных, разместить вертолёты ДРЛО Ка-31 с «Кузнецова», которые позволили бы существенно «раздвинуть» радиогоризонт, когда в воздухе.

РКА «Шуя» необходимо в кратчайшие сроки отремонтировать и подготовить к боевому применению.

Необходимо провести учения, в ходе которых выполнялось бы не только наблюдение за воздушной обстановкой и поражение воздушных целей, но и выставление на воду ложных целей, создание для противника сложной мишенной и помеховой обстановки, прикрытие повреждённого корабля другими кораблями в ходе борьбы за живучесть.

И когда такой отряд будет боеготов, прикрывать им все действия наших надводных сил к западу от Крыма.

Россия строит корабли настолько медленно и настолько дорого, а возможности верфей такие ограниченные, что потеря боевых единиц от противокорабельных ракет с берега просто не допустима. А если продолжать относиться к обстановке легкомысленно, то эти потери неизбежны.

Их нужно не допустить, и это вполне возможно.

Автор:Александр Тимохин