[ezup]

— Братец, воды бы попить… Слышишь, братец?
Сознание вернулось вроде бы и быстро, но туман в голове все еще путал мысли и не давал понять — где реальность, а где еще видения и игра разума.
— Это у меня в ухе пищит или ты тоже слышишь?
— В ухе, в ухе, — ответил ему незнакомый голос, — ты бы помолчал лучше.
— А с водой-то что? Фляжка есть? Смерть, как пить хочется.
— Еще не хватало, чтоб я фляжку с собой таскал. Одного тебя хватает.
Немного придя в себя, солдат понял, что его собеседник несет его куда-то на своих плечах, а он, как мешок с картошкой, свисает с двух сторон своего носильщика.
— А чего случилось? Ты меня куда тащишь-то? — солдат попытался поднять голову, оперевшись на спину человека, который его нес, но рука скользнула по чему-то гладкому и он снова безвольно повис на плече.
— Это еще что такое?..
С трудом сфокусировав взгляд, боец уставился на спину молчаливого незнакомца.
— Вот это номер, — прошептал он и, с силой оттолкнувшись руками, кувыркнулся на землю, больно ударившись головой о небольшой камень, — ты кто такой, чудо в перьях? — произнес он, рукой потирая висок, из которого начала сочиться кровь, и одновременно рыская взглядом по земле в поисках хоть какого-нибудь оружия.
— Ты чего такой психованый? — потирая свое плечо, ответил человек.
На первый взгляд, он не привлекал к себе никакого внимания. Мимо такого пройдешь и не заметишь. Даже взгляду зацепиться не за что. А уж на войне — так и подавно. Нет здесь времени, чтобы чужие лица рассматривать. Вспомнить бы, как свое выглядит… Но было в нем кое-что, что не могло не привлечь внимания даже самого равнодушного бойца во всей армии.
— Это у тебя что на спине, друг ты мой ситцевый? — произнес боец.
— Крылья, — удивленно пожал плечами его собеседник.
— Я вижу, что не пропеллер. Ты зачем их туда прилепил, чудило ты гороховое?
— Ничего я не лепил. Они там всегда были.
Боец немного помолчал, внимательно изучая это ходячее недоразумение.
— Ты гляди, даже дырдочки в шинели специальные проковырял, — присвистнул он.
— Правильно говорить — дырочки, а не дырдочки, — как-то обиженно произнес человек.
— А я вот лежу и не знаю у кого спросить. Дай, думаю, у вот этого бойца с крылышками поинтересуюсь — как правильно говорить — дырдочки или дырочки?! — перекривил его солдат, — ты мне тут в уши не заливай. Говори — кто такой? С какого подразделения?
— Ангел я… — виновато развел руками парень.
— Ангел?
— Ну да.
— Значит, ангел?
— Ага.
— Прям вот самый всамделишний ангел?
— Да хватит уже! — только сейчас заметив иронию в словах бойца, буркнул представитель небесных войск.
— Слушай, ангел. Раз уж такая возможность выдалась, хотел бы тебя спросить. Ты мне скажи, а за каким чертом вы на этих своих крылышках летаете?
— А мы и не летаем.
— И на кой ляд тогда они вам нужны?
— Надо, — уклончиво ответил он.
— Ладно, пошутили и хватит, — посерьезнел солдат, — с маскарадом твоим мы потом разберемся. Ты мне лучше скажи — что со мной случилось и где наши?
— Зацепило тебя там немного, — он махнул рукой куда-то за спину, — ты и выключился.
— А ты, значит, по доброте душевной решил меня на своих пресвятых плечах из боя вынести? — хмыкнул солдат, — а у лейтенанта нашего ты меня хотя бы отпросил с войны? А то он у нас строгий, прогул мне поставит и всё. Отчислит к этим самым… К пресвятым угодникам.
Ангел улыбнулся, оценив шутку бойца и, сделав пару шагов к нему, уселся рядом прямо на землю.
— Так есть у тебя вода или зажилил? — облизнув пересохшие губы, спросил солдат.
— Нет у меня воды, я ж тебе сказал уже, — расправив крылья, ответил ангел и посмотрел на него.
— Что ж ты за ангел тогда? — отмахнувшись от нависающих перьев, покачал головой боец, — бес ты, натуральный бес. Ангелы помогать должны, а ты чего? Эх ты…
— Тебя как звать-то? — проигнорировав нападки, покосился на него ангел.
— Ефрейтором Прохоровым меня звать.
— Хорошее имя, — задумчиво протянул ангел, — необычное.
— Да убери ты уже свои перья! — снова отмахнулся ефрейтор от крыльев, — что ты их раскидал, как портянки?! О! А кто ж тебе их повыщипывал-то?
Солдат наморщил лоб и принялся рассматривать крыло, в котором, как он только сейчас заметил, не хватало нескольких пучков перьев.
— Война… — лаконично ответил ангел и попытался стыдливо прикрыть рукой изуродованные части крыла.
— А чего — война? Ты же… — ефрейтор попытался было отпустить еще одну шутку, но горизонт в его глазах вдруг поплыл и стало тяжело дышать. Лоб вмиг покрылся липким потом, а сердце бешено застучало. — Ох… Что-то… Слышишь? Что-то плохо мне…
Ангел резко развернулся к бойцу и склонился над его лицом.
— Что-то совсем плохо, — зашептал солдат побелевшими губами и запрокинул голову, — ты это… Отстегивай свои крылышки, да дуй к нашим. Хорош шутки шутить. Скажи им, что я здесь. Понял?
Ангел не сдвинулся с места, продолжая внимательно наблюдать за солдатом.
— Ох… Да чего ж ты вылупился на меня? Говорю тебе — плохо мне! Совсем уже…
Глаза бойца закатились, а лицо как-то резко приобрело какой-то синеватый цвет.
Ангел поднялся на ноги, вздохнул и, схватив рукой свое крыло, потянул его вперед. Зажмурив глаза, он ухватился двумя пальцами за перо и изо всей силы дернул. На белоснежных перьях выступило несколько ярко-красных капель, а само крыло безжизненно повисло. Опустившись на одно колено, он снова склонился над солдатом и приблизил кончик пера к его носу.

***
— Аааапчхааа! — чихнул боец и открыл глаза, машинально отпрянув от кусочка ваты, который прямо перед его носом держала симпатичная санитарка.
— Живой? Живой! — улыбающееся веснушчатое лицо склонилось над ним, — а я уже думала, что всё. Потерпи, милый, немного осталось… Еще немножко, а там и наши уже. Ну и тяжелый же ты! Ой! У тебя еще и на виске кровь. Сейчас я быстро перебинтую и дальше поползем. Терпи, милый, терпи.
Девушка щебетала без умолку, а солдат молча смотрел на две полоски бинта с капельками крови, перекинутые через ее шею, так похожими на два белых крыла, свисающие вниз.

ЧеширКо