[ezup]

Очень часто, рассказывая о технике, которую использовали противоборствующие силы во время Второй мировой войны, мы слышим мнение о том, что РККА практически не использовала трофейные машины. Нет, технически исправные машины без переделки использовались. А вот создавать что-то на трофейных шасси, как это делали немцы, мы не пробовали. При этом приводится множество примеров именно зарубежных армий.

Мы посчитали это несправедливым и сегодня расскажем о САУ, которая как раз и является примером того, как мы пытались создать собственную машину, используя шасси немецких САУ и танков. Итак, герой сегодняшнего рассказа — САУ СГ-122 производства Мытищинского вагоностроительного (ныне машиностроительного) завода.

Машина практически неизвестна широкому кругу любителей бронетехники. Отчасти потому, что ни одного экземпляра этой САУ не сохранилось. Те машины, что есть в некоторых музеях, воссозданы по чертежам, по воспоминаниям инженеров и конструкторов. Авторы сумели найти всего одну (!) достоверную фотографию САУ СГ-122, датированную июнем 1942 года. Машина снята во время заводских испытаний на полигоне НИИ ГАБТУ в Кубинке.

"Странный" Мытищинский завод


Для начала о самом заводе. Это важно для понимания хода событий того времени. Мытищинский вагоностроительный завод был эвакуирован в связи с приближением немцев к Москве ещё в октябре (с 17 по 23 октября) 1941 года в поселок Усть-Катав (Челябинская область). В соответствии с планом эвакуации, с территории завода были вывезены станки, оборудование и специалисты, подпадающие под "бронь". Ответственным за эвакуацию был назначен Дмитрий Федорович Панкратов.

Фактически в 1941 году вместо полноценного завода в Мытищах остались корпуса и станки, которые были неисправны или списаны. Но случилось так, что буквально через несколько дней после эвакуации завод получает первый военный заказ. Д. Ф. Панкратов становится директором странного завода. Завода, оборудование которого (и часть людей) Панкратов сам отправил на Урал. Но шла война, и как-то не до рассуждений было.

На начало 1942 года предприятие представляло из себя завод с численностью рабочих около 2000 человек (в основном пенсионеры и допризывная молодежь) и парком станков в количестве 278 штук. Правда, работающих станков было всего 171. Остальные требовали капитального ремонта или были списаны по старости.

Завод возрождали ценой действительно героических усилий. Он получил военное имя — завод № 592. Изменился и ассортимент выпускаемой продукции. Теперь завод № 592 выпускал корпуса для ручных гранат, авиационных бомб, плиты для 82-мм минометов, противотанковые ежи и бронеколпаки. Но и довоенную специализацию завод не забыл. Там же выпускали и зенитные бронепоезда.

Чтобы закончить тему легендарного завода, достаточно одного факта. 16 октября 1945 года за образцовое выполнение заданий для фронта Завод награжден Орденом Отечественной войны I степени.

Трофейные боевые машины


Но вернемся в 1942-й. Кампания 1941-го года показала, что войскам очень нужны мобильные орудия, которые бы не только уничтожали большие подразделения противника, работая по площадям, но и полевые укрепления. Кроме этого, орудия должны стать в случае необходимости и противотанковыми средствами.

Единственное орудие, которое могло выполнять столько задач сразу, в РККА имелось. Это 122-мм гаубица М-30, о которой мы написали много теплых слов. Орудия более мелкого калибра не удовлетворяли требованиям войск. А более крупный, 152-мм калибр, зачастую не выдерживало шасси. Есть ещё один фактор. Количество этих гаубиц в тылу было достаточным. Орудия не использовались из-за отсутствия передков и механизированной тяги.

Несмотря на то, что боевые действия в 1941 году сложились для нашей армии трагически, немцам тоже доставалось от советских частей. Поэтому к концу 1941 года у РККА скопилось уже достаточное количество трофейных танков и САУ. Правда, в большинстве своем неисправных по вине бойцов РККА.

Основную массу трофеев составляли легкие чешские танки Pz.38(t) и средние Pz.III различных модификаций. В принципе, это понятно. Почти на 60% немецкие части были укомплектованы именно этими машинами.

Легкие танки ремонтировались и шли в бой уже как советские, а вот средние использовать было сложно. Отсутствовали боеприпасы. Здесь с немцами злую шутку сыграло то, что в свое время они «поделились» с нами 37-мм противотанковой пушкой и зениткой. Противотанковая пушка выросла до 45-мм, а вот снаряды к зенитке К-61 вполне прекрасно потребляло чешское орудие Skoda A7, поскольку имело в прародителях ту же пушку, что и советское. Шведский «Бофорс».

А вот с боепитанием 75-мм «окурка» у Pz.III действительно было сложно, поскольку калибр совершенно «не наш».

Да и с запасными частями были сложности. Именно потому эти машины и решили использовать в Наркомате вооружений (НКВ) для переделок. 21 декабря 1941 года НКВ издал соответствующее распоряжение.

Из танка в САУ


До 1 февраля 1942 года предлагалось разработать предложения по перевооружению трофейных боевых машин, прежде всего танков Pz.III. Предполагалось, что на этих шасси возможно создать САУ.

Кстати, такое решение созрело не только в головах специалистов Наркомата вооружений. Как нам кажется, НКВ просто озвучил те мысли, которые были уже были в головах конструкторов. Только этим можно объяснить скорость появления сразу нескольких проектов буквально через месяц-полтора после распоряжения.

17 марта 1942 года артиллерийский комитет ГАУ КА предложил техсовету НКВ рассмотреть вариант «замены на трофейном немецком самоходе, именуемом «Артштурм», 75-мм немецкой пушки отечественной 122-мм гаубицей М-30 образца 1938 года». Разработку новой машины поручили отдельной конструкторской группе Синельщикова.

6 апреля 1942 года проект рассмотрен арткомом и утвержден заместителем начальника ГАУ, председателем арткома, генерал-майором Хохловым. Более того, в решении арткома акцентировалось внимание на необходимости срочного создания опытного образца СГ-122 (именно так была названа новая САУ).

13 апреля 1942 года директор завода № 592 и начальник ремонтного управления АБТУ РККА получили письмо следующего содержания:

«Секретно. Начальнику ремонтного управления АБТУ КА бригад-инженеру Сосенкову.
Копия: директору завода № 592 Панкратову.

В соответствии с решением, принятым Зам. Наркома Обороны СССР генерал-лейтенантом танковых войск т. Федоренко о перевооружении трофейных "артштурмов" 122-мм гаубицами обр. 1938 года на заводе № 592 прошу Вас дать необходимое распоряжение о ремонте и доставке на завод № 592 четырех трофейных "артштурмов". Для ускорения всех работ первый отремонтированный "артштурм" необходимо доставить на завод до 25 апреля.
13 апреля 1942 г.
Председатель техсовета, член коллегии НКВ Э. Сатель.
(подпись)».


На заводе создается собственное конструкторское бюро. Возглавил бюро инженер А. Каштанов. Именно это бюро и разрабатывает рабочие чертежи САУ СГ. Конструкторы не стали менять немецкое решение, которое было применено на самоходном орудии StuG III (на той же базе). Да и сама компоновка танка не позволяла расположить орудие как-то иначе без серьезной модернизации шасси. Опытный образец машины был готов к середине июня 1942 года.

Необходимое отступление.

Кстати, в этом месте опять появились мысли о несоответствии того, что нам внушали об эпохе Сталина и реальными действиями. Можно представить военный завод, где работа кипит круглые сутки, выполняющий важнейшее правительственное задание и... разрабатывающий самостоятельно совершенно другую машину?

Короче говоря, Каштанов вначале неофициально, а потом уже официально разрабатывает ещё одну СГ. На базе советского танка Т-34. Такая опытная машина было выпущена осенью этого же года.

Конструкция


Теперь наше любимое занятие. Рассмотрим конструкцию машины.

Боевая рубка штурмового орудия немцев оставалась неизменной. За исключением крыши. Её срезали. Сверху наваривались броневые листы в форме призматической коробки. Толщина листов: лоб — 45 мм, борта — 35 мм, корма — 25 мм, крыша — 20 мм. Крыша была ещё и усилена на стыках снаружи и изнутри накладками толщиной 6-8 мм. Кроме этого, на базовые (немецкие) листы по лбу устанавливали дополнительную маску толщиной 20 мм.

Пушку базовой модели снимали и на ее место устанавливали новый станок для гаубицы М-30. Единственным изменением базового орудия были дополнительные пружины на уравновешивающем механизме в каждой колонне.

Над крышей боевого отделения, между коробкой прицела и его корзиной, для обеспечения выхода объектива панорамы прицела установили специальную втулку.

Боекомплект размещался на специальных металлических полках по 2-3 единицы. Полки располагались вдоль бортов и по корме рубки. Причем конструкция полок была такая, что верхний ряд полок фиксировал нижний. Снаряды же на верхних полках крепились в опорах брезентовыми ремнями.

Таким образом, про стрельбе в начале освобождались верхние полки, которые с помощью пружин откидывались вверх, а уже потом нижние полки. Общее количество снарядов 50 штук (возимый боекомплект).

На полу боевого отделения хранились гильзы с зарядами. Гильзы устанавливались в специальные пазы и фиксировались закраинами своих фланцев. Стопором от выпадения гильз служила пластинчатая пружина. Дополнительно, в походном положении, гильзы фиксировались ремнями с пряжками.

Для облегчения заряжания гаубицы на цапферной обойме закреплены специальные лотки для досылки снарядов.

Для входа и выхода экипажа в машине предусмотрено два люка. Основной располагался в корме рубки. Второй люк впереди, в лобовой части рубки. Перед наводчиком по вертикали. Такое расположение люков вызвано необходимостью обеспечения газоотвода при стрельбе.

Если машина ведет огонь с закрытых позиций, оба люка открываются и служат вентиляционными отверстиями. Обеспечивают приток свежего воздуха.

Гораздо сложнее приходится экипажу при стрельбе с открытых позиций или на ходу. В этом случае после одного-трех выстрелов дышать в рубке было нечем. И тут было найдено решение, которое вызывает у авторов некоторую оторопь. Противогазные маски!

Экипаж работал в противогазных масках. Но, гофрированные трубки были увеличены в два раза и крепились не к коробке противогаза (это делалось только по команде "Газы"), а к специальным отверстиям в рубке. Экипаж дышал внешним воздухом. Представляете, летом, в наступлении, по пыльным российским степям, да за танками...

В рубке имелось место и для радиостанции. Использовалась радиостанция 9-Р "Тапир". Для связи между членами экипажа устанавливалось ТПУ-4 бис. Штатным радистом был вертикальный наводчик.

Вообще, попытки уменьшить количество членов экипажа даже не предпринимались. Конструкторы сохранили немецкий расчет — 5 человек.

Механик-водитель. Располагался точно так же, как и в базовом танке.

За механиком, левым боком вперед по ходу машины находился командир. Он же наводчик по горизонтали.

Дальше, так же боком по ходу машины располагался первый заряжающий.

Напротив командира, правым плечом по ходу машины, находился наводчик по вертикали, он же радист.

Рядом, так же, правым плечом вперед, сидел второй заряжающий.

К сожалению, у нас нет сегодня возможности показать все в натуре, увы, единственный экземпляр самоходки – это его полноразмерный макет, изготовленный по фото и чертежам в Верхней Пышме.

Как вы уже поняли, гаубица имела раздельную наводку. В наведении орудия на цель участвовали сразу три человека! Механик-водитель осуществлял приблизительное прицеливание при помощи гусениц с помощью простейшего визирного приспособления в виде двух пластинок. Далее в работу вступали наводчики.

Испытания СГ-122


Как бы то ни было, но 20 июня 1942 года САУ СГ-122 начала заводские испытания (полигон № 8). Десять дней машину проверяли в самых трудных условиях. На прочность конструкции, на работу узлов и механизмов, на скорострельность, на устойчивость, на ходовые качества.

В принципе, машина показала неплохие возможности. Переход в боевое положение — 19-27 секунд. Перенос огня по азимуту на углы 15, 45 и 90 градусов по полному циклу (грубое наведение, точная наводка по панораме и производство выстрела) — 16-22 секунды. Ходовые испытания показали, что машина хорошо управляема, обладает хорошей проходимостью.

К этому времени командование РККА уже понимало, что ставка на трофейные машины заведомо провальная. По тем же причинам, что и в самом начале этого проекта. Отремонтировать трофеи было почти невозможно из-за отсутствия запчастей. Тем не менее, полигонные испытания все-таки провели.

С 25 июля по 16 августа 1942 года в Софрино машина прошла полный цикл испытания по инициативе ГАУ РККА. Были обнаружены некоторые недостатки, но в целом испытания показали. что машина вполне может быть использована на фронте. Из наиболее существенных недостатков были указаны: недостаточный обзор водителя вправо, трудности вождения по пересеченной местности из-за смещения центра тяжести вперед.

Несоответствие нашего представления и реальности того времени


А вот дальше произошло опять то, о чем мы упоминали выше. Несоответствие нашего представления и реальности того времени. 19 октября 1942 года Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны, которое предусматривало изготовление 120 САУ СГ-122 на базе трофейных танков Т-3, Т-4 и САУ "Артштурм" и формировании из них 10 артиллерийских самоходных дивизионов.

Так вот, постановление ГКО, подписанное лично Сталиным, не было выполнено!

Завод пытался выполнить задание, но отсутствие необходимо количества шасси, а также низкое качество ремонта, как в прочем, и качество сборки самих машин заводом, делало задачу невыполнимой. И никого не посадили за вредительство! И никто не был расстрелян!

Дальше – больше.

Дальше Сталин, понимая ситуацию, подписывает не приказы о массовых расстрелах, а новое постановление.

27 декабря 1942 года вышло в свет постановление ГКО № 2661сс о принятии на вооружение легкого танка Т-80 (разработка ГАЗа). Этим постановлением серийный выпуск этих танков должен осуществить именно завод № 592.

Более того, этим постановлением завод вроде бы даже выводился из-под удара за невыполнение задания путем передачи в другой наркомат. Из наркомата вооружений в наркомат танковой промышленности! И получал новое имя — завод № 40. А выпуск СГ-122 прекращался по приказу того же Сталина!

Итоги


Подводя итог эпопеи с САУ СГ-122, надо сказать, что, несмотря на все неудачи и препятствия, завод № 592 (№ 40) все-таки выпустил 26 САУ! И эти машины воевали на фронтах Великой Отечественной. Именно боевые эпизоды мы и расскажем сегодня.

1 января 1943 года началось формирование 1435 самоходного артиллерийского полка (командир — майор Г. М. Остапенко, замполит — подполковник А. С. Елисеев, начальник штаба — капитан Г. Е. Могильный). Основными САУ полка должны были стать СУ-76 и СУ-122 (на базе Т-34). Но 28 января в полк начали передавать САУ СГ-122.

К 15 февраля в полку было уже 16 этих машин. Правда, 17 февраля 4 машины забрали в распоряжение учебного центра самоходной артиллерии.

20 февраля полк погрузился на платформы и убыл на фронт. 24 февраля разгрузился на станции Дабужа. 3 марта сосредоточился в районе населенного пункта Макиаки. Организационно полк перешел в распоряжение 9 танкового корпуса 10-й армии Западного фронта. Вообще, говорить о полноценной части можно с большой натяжкой.

В полку насчитывалось 9 СУ-76 (три из которых в ремонте) и 12 САУ СГ-122 (боеспособных 8).

Первый бой полк принял 6 марта 1943 года у деревни Нижняя Акимовка. Задача — поддержать огнем и гусеницами атаку 248-й танковой бригады 9-го танкового корпуса. Итоги боя: уничтожены три противотанковых орудия, два пулеметных гнезда, один танк, пять дзотов. При этом полк потерял две сгоревшие машины и три подбитые. Израсходованы 91 снаряд калибра 76-мм и 185 122-мм.

Следующий бой через два дня, 8 марта, в том же районе и с той же задачей. Потеря полка составили три сгоревших СУ-76, подбито ещё четыре СУ-76 и две САУ СГ-122. А вот о боевой работе мы знаем чуть больше. В этот раз танки все-таки взяли деревню. Расход снарядов калибра 76-мм — 211, калибра 122-мм — 530.

Машина лейтенанта Савченко уничтожила 2 противотанковых орудия, две автомашины и три пулеметных гнезда. Машина лейтенанта Коваля уничтожила три дзота и два пулеметных гнезда. Машина лейтенанта Ягудина — два дзота и подавила артиллерийскую батарею немцев. Машина лейтенанта Кандапушева — дзот, два противотанковых орудия, две пулеметные точки, два танка.

9 марта 1435 САП вновь поддерживал 248-ю бригаду. Теперь бой шел за деревню Верхняя Акимовка. САУ СГ-122 лейтенанта Коваля и наводчика Юрина уничтожила два орудия, четыре дзота, две автомашины, четыре пулеметных точки. В плюс можно записать ещё одно орудие и две пулеметные точки, уничтоженные другими машинами.

14 марта остатки полка (три СУ-76 и четыре СГ-122) дрались за две высоты у деревни Ясенок. Полк был практически уничтожен. Пять машин были разбиты или сгорели. На позиции вернулись две поврежденные машины.

15 марта полк отвели в тыл ввиду отсутствия материальной части. Машины списали и отправили на СПАМ или ремонт. Полк же получил новые СУ-76 и Су-122 (на базе Т-34). В дальнейшем, в октябре этого же года, 1435 САП был перевооружен на СУ-85. Боевая жизнь полка продолжалась уже на других машинах. А САУ СГ-122 ушли в прошлое...

Заканчивая статью об этой интересной, но сложной, особенно для РККА, машине, хочется сказать о том, почему такой короткой оказалась война этой установки. Увы, но боевая эффективность САУ оказалась невысокой по простой причине. Советские солдаты не были обучены работать с такими машинами. Потому и были так велики небоевые потери.

В том же 1435-м самоходном артиллерийском полку уже на марше водители угробили почти 50% машин из-за слабого знания материальной части. Хорошо, когда механики могли что-то исправить. Но чаще машину просто списывали.

История этих машин, особенно тех, которые не попали на фронт, теряется. Даже те машины, что были направлены в учебный центр (4 машины из 1435-го полка), неизвестна. Единственное упоминание о тех машинах, что остались на складе завода, находится в служебной записке инженера Каштанова о перевооружении СГ-122 более легкой пушкой ЗиС-5.

Автор:

Александр Ставер, Роман Скоморохов