[ezup]

Пролог, в котором необычный корабль бороздит воды Атлантического океана вдали от родных берегов.

О, я хотел бы оказаться на земле хлопка,
Старые времена здесь не забыты.
(«Дикси», неофициальный гимн Конфедерации Южных штатов)

Уже несколько дней в океане бушевал шторм. Одинокий корабль, скрипя снастями двух своих мачт и отчаянно дымя трубой, шел против ветра, прорезая волны насквозь, которые перекатывались через него, унося с палубы любые незакрепленные предметы. Причиной столь непривычного его поведения был изогнутый наподобие древних трирем острый нос, благодаря которому этот корабль был очень похож на чернобокий корабль Одиссея. В Бискайском заливе было все так же: он чуть ли не целиком скрывался в штормовых валах, а те лишь очень неохотно выпускали его из своего плена. Особенно тяжело приходилось кочегарам. Они знали – палубные матросы им, конечно, рассказали, что это «самый мокрый» корабль среди всех прочих, и что если его вдруг накроет посильнее, то… «не выплывет». От этого было вдвойне страшно, но надо было кидать уголь в топку. А корабль, корабль продолжал вопреки всему идти вперед и волны, как и прежде, бились о его металлические борта.

«Котетсу» - первый японский броненосец.

Металлический, потому что это был не просто корабль, каких было много, а новейший броненосец, только что построенный по заказу Конфедерации южных штатов на верфях французского города Бордо. И вот теперь стальной «Стоунволл», названный так в честь генерала Джексона, «старины Джексона» по прозвищу «Каменная стена», с трудом выгребал против ветра. Но… несмотря ни на что продолжал идти вперед. Так что его капитан даже понемногу успокоился. В конце концов, за все в жизни надо платить, решил он. Его корабль – самый сильный военный корабль в мире, так что постоянная сырость это не такая уж и высокая плата за его неуязвимость и мощные пушки. Впрочем, поглядывая на развевающийся на его мачте флаг, он вряд ли мог предположить, что меняться он будет целых… шесть раз, и целых шесть раз сменит он свое название и государственную принадлежность! Да, такова была судьба броненосца южан «Стоунволл», он же «Сфинкс», «Штеркоддер», «Олинда», «Котетсу» и «Адзума» - корабль едва ли не самой удивительной судьбы на свете.

Действие первое, в котором речь идет о большой политике, морских боях, а также о том, что все тайное – становится явным!

«Слава Божья — облекать тайною дело»
(Притчи 25:2).

В начале 1861 года давнишние противоречия между Северными и Южными штатами привели к образованию конфедерации 11 южных штатов и расколу Союза. 12 апреля южане-конфедераты обстреляли форт юнионистов-северян Самптер, и вскоре пушки заговорили уже по всей линии Мейсона-Диксона. Инициатива, офицерские кадры и вера в успех - все это было на стороне южан. На стороне северян тоже была вера в успех, численное преимущество, заводы и деньги, а главное – флот! Уже через месяц после объявления войны президентом Линкольном был принят план «Анаконда», который предложил генерал Уинфилд Скотт. Он предусматривал удушение Конфедерации морской блокадой, которая лишила бы ее помощи Европы. Но оказалось, что 12 портов, принадлежавших южанам, блокировать не так-то и легко. Правда, мятежная Конфедерация крупного военного флота не имела, но успешно использовала вооруженные шхуны-рейдеры. 17 апреля президент Конфедерации Джефферсон Дэйвис объявил о том, что любой желающий может получить каперское свидетельство и… грабить на морях себе на здоровье! В результате действиями только лишь трех кораблей южан: «Алабамы», «Флориды» и «Шенандоа» северянам был нанесен ущерб в 15,5 миллионов долларов (в то время как в 1867 году вся Аляска будет приобретена у России всего за семь!), ну а все потери своего торгового флота от действий южных каперов США сумели восстановить лишь только… через сорок лет! Но… южане тоже несли потери, а восстановить их было нечем. Уже в 1862 году кольцо блокады стало намного прочнее, чем вначале, и экспорт хлопка в Англию упал до мизерных объемов. Прорвать блокаду южане пытались разными экзотическими способами. В ход пошли шестовые мины, подводные лодки и пароходы, забронированные кипами хлопка.

Броненосец «Атланта» после его захвата северянами. Река Джемс, штат Вирджиния.

«Канонерская лодка» на Пуманки-ривер. Калибры пушек просто впечатляют!

Наконец 8 марта 1862 года броненосец «Вирджиния» атаковал на рейде Хемптон Роудс и потопил два корабля северян — шлюп «Кумберланд» и фрегат «Конгресс», хотя они его и ожесточенно обстреливали. Спас остатки эскадры лишь другой броненосец – знаменитый «Монитор», но он не был мореходным судном и вскоре погиб в шторм у мыса Гаттерас. И вот тут-то южане и сообразили, что один мореходный броненосец, построенный по всем правилам корабельной науки, сможет разнести весь флот северян и тем будет нечем на это ответить!

Подводная лодка южан «Ханли».

В то время таких кораблей во всем мире было только семь! Пять во Франции: Глуар», «Нормандия», «Инвинсибль», «Куронь» и «Маджента» и два в Англии, «Уорриор» и «Дифенс»! И вот на то, чтобы купить современные корабли в Англии или во Франции, правительство южан выделило огромную по тому времени сумму - более двух миллионов долларов золотом! Два броненосца были заказаны в Англии, но, как выяснилось, французские были более удачными: «Нормандия», например, уже дважды к тому времени смогла пересечь Атлантический океан, то есть ее мореходные качества были очевидны. Поэтому в марте 1863 года верфь в Бордо получила заказ на два броненосца длиной в 172 фута, высотой 33 фута и водоизмещением в 1390 тонн. Скорость у них должна была быть не менее 13 узлов, бронирование борта в 4,5 дюйма, палубы толщиной в 3,5 дюйма, а к ним еще четыре корвета по 500 тонн, с двигателями мощностью 400 лошадиных сил и 12-14 нарезными орудиями. Еще два таких же корвета заказали верфи Ж. Воруза в Нанте. Причем подчеркивалось, что броненосцы должны иметь небольшую осадку, чтобы они могли также действовать и на Миссисипи.

«Ла Глуар» - Ру, Франсуа Жоффруа, 1859 г.

Поскольку дело это было тайное – строить корабли для мятежников в обход норм международного права это куда же годится, официально и английские, и французские корабли строились якобы для египетского флота, поэтому им дали «египетские» имена — «Сфинкс» и «Хеопс», но только все понимали, что это прикрытие. Интересно, что вооружить эти «египетские» корабли планировалось все тремя пушками! Одним орудием калибра 229-мм и двумя —178-мм. Два стреляли семидесятифунтовыми ядрами и одно — под трехсотфунтовые снаряды. Причем, что это значило для людей того времени, лучше всего показывает такой пример: фрегат того времени мог иметь и 50 орудий, у злополучной «Вирджинии» число пушек доходило до 12, а на «Сфинкс» с «Хеопсом» — должны были поставить все… три! Но все дело было в том, что главным оружием этих кораблей должны были стать не пушки, а нос-таран на манер древних триер. То есть изначально предполагалось использовать их вблизи побережья или на реках, на мелководье, где корабли вынужденно передвигались медленно и могли легко стать жертвами таранного удара. Ведь именно «Вирджиния» и потопила два корабля северян на рейде Хемптон Роудс. Но хотя Франция, первая построившая в 1859 г. плавучую батарею «Маджента», имевшую таранный форштевень, уже имела такие корабли, в Европе всерьез такой метод морской войны не рассматривался. В итоге и поплатились за свою недальновидность: всего через четыре года после боя на Хемптон Роудс в морском сражении при Лиссе в 1866 г. австрийский флагманский корабль «Фердинанд Макс», даже не имевший бортовых орудий (он прибыл на «поле боя» прямо с верфи в нейтральной Пруссии), разрезал своим стальным корпусом итальянский «Ре д’Италиа» надвое, а деревянный линейный корабль «Кайзер» таранил оказавшийся для его пушек неуязвимым броненосец «Ре ди Портогалло», правда, не потопил его. Любопытно, что «Ре д’Италиа», построенный в Нью-Йорке в 1863 г., имел «фирменный» таранный нос, но адмирал Персано применить его не додумался. Подвиг «Кайзера» и «Фердинанда» произвел на морских стратегов такое сильное впечатление, что, несмотря на явную нелепость таранов на кораблях с орудиями, стрелявшими на многие мили, заостренный в подводной части нос стали ставить на все броненосцы, крейсера и даже дредноуты вплоть до Второй мировой войны, а в английском флоте наставления по боевому применению тарана изъяли из устава лишь в 1943 г.!

Битва при Лиссе («Кайзер» таранит «Ре ди Портогало») Картина Э. Несбеды.

Но… все тайное становится явным и генеральный консул США Джон М. Байглоу узнал о тайных контактах французской администрации и южных «мятежников». В результате министр иностранных дел США Уильям Дейтон тут же направил ноту протеста в МИД Франции. В ответ Наполеон III, которого пресса называла «Сфинксом из Тюильри», и который не любил, когда его вот так глупо «сажали в лужу», тут же наложил на «тёзку» арест. Стало понятно, что скорее небо упадет на землю, чем южане получат заказанный ими корабль!

Действие второе, в котором речь идет о большой политике, а также о том, что все явное имеет свою тайную подоплеку.

«Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного»
(Евангелие от Луки 18:34).

В течение всего XIX века именно Англия правила над морями. И жила… очень даже хорошо! Стоило любой европейской державе попытаться стать гегемоном, как Великобритания немедленно отвечала на эту угрозу тем, что старалась разгромить флот противника, а затем удушить его морской блокадой. Контроль над морями давал Англии возможность свободно сносить с Индией и Китаем, Австралией и Новой Зеландией. Когда Россия попыталась захватить проливы Босфор и Дарданеллы, немедленно вспыхнула немедленно Крымская война. Но в 1861 г. новыми ее врагами стали США и Франция. Французы обогнали Великобританию по темпам увеличения своего военного флота и, тем самым, опередили ее и в колониальной гонке, а «доктрина Монро» - «Америка для американцев!» закрывала им дорогу в Новый Свет. Пугал и пример с Мексикой. Ведь рядом находилась столь же беззащитная Канада. Когда началась Гражданская война, Великобритания заявила о своем нейтралитете и одновременно придала южным сепаратистам статус воюющей стороны, что никак не обрадовало Вашингтон. Но и морская блокада, нарушавшая свободу морской торговли, ударила не только по южным Штатам, но и по фабрикам Манчестера. В депеше к Линкольну посол США в России Кассий Клей, бывший южанином по происхождению и аболиционистом-северянином по убеждениям (вот ведь какие в то время имели место удивительные превращения человеческой натуры!), писал из Санкт-Петербурга: «Позиция Англии видна с первого взгляда. Они ждут нашего поражения, они завидуют нашей силе. Им равно наплевать на Север и на Юг, они ненавидят обоих». А канадцы открыто демонстрировали симпатии к конфедератам, и северянам это совсем не нравилось. Они отказывались продавать оружие северным штатам и… позволяли совершать отрядам южан вылазки против США с канадской территории. Вот даже как, вот до чего дошло дело! Но желание напакостить США не подкреплялось силой. У Канады не было ни флота, ни армии! Но самое ужасное заключалось в самой возможности победы северян. Что если они победят и, имея огромную армию, бросят ее на завоевание Канады?

«Лисса» - Людвиг Рубелли фон Штурмфес.

А боялись англичане этого не зря! Дело в том, что за три года до войны, в 1858 г., эмигранты из Ирландии создали в США «Ирландское республиканское братство», целью которого провозгласили отделение Ирландии от Великобритании. Гражданская война в США подарила ирландцам уникальный шанс создать свои собственные вооруженные силы (поскольку полки из ирландцев воевали и за северян, и за южан), который ирландские же экстремисты вполне могли направить в Канаду (что, кстати, и случилось в 1868 г., когда ветераны-ирландцы вторглись в Канаду и разгромили канадскую милицию в сражении у Риджуэя.

Таким образом, по мнению британских политиков и военных, только удар по США мог бы защитить британские интересы. С этой целью эскадра адмирала Александра Милна на Бермудских островах была усилена 60 паровыми кораблями с 1273 пушками на борту. Такой силы флот мог запросто сжечь и Нью-Йорк, и Бостон, а Вашингтон англичане уже сжигали в войну 1812 г. Но кто должен был помочь Англии в ее действиях против США? Ну, конечно же, Франция, благо ее интересы тоже некоторым образом эта война ущемляла. В апреле 1862 г. лорд Пальмерстон писал: «По другую сторону канала живет народ, который, должно быть, ненавидит нас как нацию всем сердцем и пойдет на любую жертву, лишь бы увидеть Англию униженной». Но тут надо было знать еще и нового французского императора Наполеона III.

Есть люди, которые, увы, не знают своего места. Это касается и низов, и верхов, и в этом их трагедия. Вот и Наполеон III искренне верил, что он… велик и может себе все позволить все, что угодно говорить и все, что ему вздумается, делать. В Европе он зачем-то полез в итальянские войны, поссорился и с Австрией, и с англичанами, которым совсем не понравилась аннексия Ниццы и Савойи. Зачем-то ему хотелось восстановить Польшу в ее прежних границах, что совсем не понравилось той же Австрии и, конечно, России. А в США он видел опасную силу и считал, что «...США в скором времени вырастут в такую державу, уравновесить которую по силам будет разве что России». Правильно считал, между прочим. Но что делал?

Беседуя с королевой Викторией, лорд Рассел о поступках Наполеона III высказался так: «Кажется, что император Франции следует системе подрыва всех правительств, оказавшихся в затруднительном положении». И вот тут-то мексиканский президент Бенито Хуарес очень кстати отказался выплачивать долги, которые наделал его предшественник генерал Мирамон. 40 миллионов франков он задолжал испанцам, еще 85 миллионов — англичанам и, наконец, 135 миллионов (больше всех!) — французам. Обманутые банкиры попросили правительства Великобритании, Испании и Франции защитить их интересы, на что те ответили тем, что в ноябре 1862 г. высадили в Мексике свои экспедиционные корпуса, обратно пропорциональные суммам долгов: 6000 испанцев, 2500 французских и 700 английских солдат. Получив гарантии выплаты, все интервенты возвратились на родину, а вот французы… остались. Наполеону требовалась сама Мексика: к июню 1863 г. французские силы на ее территории достигли сорока тысяч солдат, полностью оккупировавших эту страну. Республику в Мексике упразднили, а на трон новоиспеченной мексиканской монархии посадили младшего брата австрийского католического императора Максимилиана Габсбурга. Теперь Наполеон III свои симпатии к южанам уже не скрывал. Более того, в сентябре 1862 г. Наполеон даже заявил британскому послу, что он готов признать независимость Юга, если только это же самое сделает лорд Пальмерстон, хотя такое признание означало войну с США. Министр иностранных дел Эдуар Тувенель в Брюсселе заявлял американскому министру Генри Сэнфорду: «Наши запасы хлопка практически исчерпаны, а хлопок нам нужен. Франция не остановится перед тем, чтобы самой добыть себе хлопок». Сразу же в газетах начали появляться статьи, «какие северяне плохие», а сама война, начатая южанами, именовалось уже не иначе, как «Northern Aggression» («агрессия с Севера»). Ситуация очень похожая и на некоторые моменты происходящего сегодня, не так ли? Причем ни Наполеон, ни британские политики, например, министр финансов Гладстон не скупились на красивые слова: «Джефферсон Дейвис и другие лидеры Юга создали армию. Сейчас они создают флот, но они создали нечто более важное: они создали нацию». Ну бред, не так ли? Но… бред, сказанный политиком, это уже не бред, а… «точка зрения правящего кабинета» и с ним необходимо считаться!

Битва при Чанселлорсвилле. Библиотека Конгресса США.

В декабре 1862 г. северяне были разбиты южанами под Фридрихсбергом, в начале 1863-ого потерпели унизительное поражение при Чанселлорсвилле, генерал Ли двинулся маршем на Вашингтон. То есть вроде бы наступил выгодный момент исполнить «одиннадцатую божью заповедь»: «Падающего – толкни!» Но… в старой Европе далеко не все было благополучно. Австрия воевала с Италией, Пруссия вот-вот должна была схватиться с Данией, в российской империи восстали поляки и восстали не просто так, а для того, чтобы сделать Россию сговорчивой.

Дело в том, что уже с весны 1862 г. и французские, и британские дипломаты буквально осаждали Александра II, предлагая ему присоединиться к их антиамериканскому альянсу, однако русский император считал англо-американское соперничество самой лучшей защитой от гегемонистских устремлений англичан и на уговоры не поддался. В 1862 году министр иностранных дел России Александр Горчаков направил письмо послу США Бейярд Тейлору, в котором говорилось: «Только Россия стояла на вашей стороне с самого начала и продолжит делать это. Превыше всего мы желаем сохранения Американского Союза как неразделенной нации. России делались предложения по присоединению к планам вмешательства. Россия отклонит любые предложения такого рода. Вы можете рассчитывать на нас. Ослабление США русским было просто невыгодно, поэтому министр иностранных дел князь А.М. Горчаков поспешил успокоить и нового посла США в России Кассия Клея, что «отделение Юга будет рассматриваться Россией как самое большое из всех возможных несчастий». И вот что удивительно: сотрудничество и «самой большой республики в мире», и одновременно «самой большой деспотии мира» оказалось не только возможным, но даже и весьма прочным, поскольку им обеим тогда угрожали... демократическая Англия и… монархическая Франция. Время было весьма бурное: в Лондоне скрывался Александр Герцен, звавший Русь к топору, на Кавказе штыками добивали свободолюбивых аварских джигитов Шамиля, а в Беловежской пуще прятались польские инсургенты, сражавшиеся «за нашу и вашу свободу» - тот еще винегрет, не так ли?! И в этих условиях в апреле 1863 г. послы Англии, Франции и Австрии обратились к Горчакову с заявлением, что их правительства рассчитывают на скорое решение «Польского вопроса», а затем уже требовали и созыва европейской конференции для совместного обсуждения устройства будущего Царства Польского. Отказ мог бы привести к войне, но тут в сентябре 1863 г. в порты Нью-Йорка и Сан-Франциско с дружественным визитом прибыли военные корабли российского императорского флота под командованием контр-адмиралов С.С. Лисовского и А.А. Попова.

Адмирал С.С. Лисовский.

И это были отнюдь не парусники, а паровые корабли с нарезными орудиями, которые в случае войны могли бы мгновенно разрушить морскую торговлю и Англии, и Франции. Неудивительно, что российским морякам оказали самый радушный прием, который только можно себе представить и буквально носили их на руках. А вот что написал посол Клей, вернувшись из России в Штаты: «Я сделал больше, чем кто-либо другой для ликвидации рабовладения. Я сохранил для нас Россию и, таким образом, предотвратил ее союз против нас с Францией, Англией и Испанией, тем самым я спас страну». Вот она роль, которую тогда сыграла Россия.

Капитаны русских кораблей, прибывших в Америку. Слева направо: П.А. Зеленой (клипер «Алмаз»), И.И. Бутаков (фрегат «Ослябя»), М.Я. Федоровский (фрегат «Александр Невский»), адмирал С.С. Лисовский (командир эскадры), Н.В. Копытов (фрегат «Пересвет»), О.К. Кремер, (корвет «Витязь»), Р.А. Лунд (корвет «Варяг»).

А за три месяца до подхода русской эскадры северяне одержали важную военную победу под Геттисбергом, подавили восстание в Нью-Йорке и тогда же решительно проучили японских националистов в Симононесеки, подвергнув город сокрушительной бомбардировке. И все увидели, что руки янки короче отнюдь не стали, а уж с помощью России, они становятся вообще неуязвимы. Баланс силы сразу же резко изменился. Воевать сразу в Канаде и Мексике становилось невыгодно, так как нельзя было перебросить туда много войск сразу. Причем русские эскадры задержались в США больше, чем на год, до тех пор, пока в Польше и на Кавказе не были разгромлены последние очаги сопротивления, а северяне и не разбили южан под Вигсбургом.

«Битва под Геттисбергом» - Тур де Туллструп.

Но все это была большая политика. А что же в это время происходило с кораблями, что строились для южан во Франции? А произошло то, что в том же сентябре 1863 г. в руки разведки северян попали неопровержимые доказательства тайных военных заказов южан во Франции. Это был типичный casus belli, которого в новых условиях Франции очень хотелось избежать. В октябре глава судостроительной компании предложил южанам забрать недостроенный корабль, однако было уже слишком поздно. Броненосец попал в поле зрения северян вместе с «Хеопсом» и всеми шестью корветами и, хотя прямые доказательства того, что все это приготовлялось для флота Конфедерации, отсутствовали, французы предпочти от «Сфинкса» избавиться, а именно – продать его в «чистые руки», то есть стране, не запятнавшей себя никакими враждебными США альянсами!

Место первого выстрела на поле Геттисберга.

Продолжение следует…
Автор: Вячеслав Шпаковский